3 рассказа

Проза и стихотворения форумчан по Silent Hill

Модераторы: Mystic, Lidia-Lada

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0

Weneus
Пришедший извне
Пришедший извне
Аватара пользователя
 
Профиль
Сообщения: 37
Зарегистрирован:
12 мар 2006, 00:41
Откуда: From the bottom of Toluca lake
Пол: Не определен
Блог: Перейти к блогу (0)
Reputation point: 3

3 рассказа

Новое сообщение Weneus » 10 сен 2007, 21:43 |

Надеюсь, что заставляющих задуматься

Эх, Хоумтаун... ты снова взял свое. Ты зовешь своих детей, и рано или поздно, но все же, они возвращаются... вот и я вернулся. И не с пустыми руками.

З.Ы. ранее выкладывались на http://www.silenthill.ru/ в разделе "Литературный Сайлент Хилл", который, к сожалению, не пышет жизнью.

Сквозь пальцы

У вас никогда не было ощущения, будто время утекает сквозь пальцы? Вы пытаетесь поймать его, даже чувствуете, что оно уже почти у вас в руках… смыкаете пальцы… Но наглая и неостановимая субстанция умудряется ускользнуть. Наверное, одно из самых мерзких ощущений.
Потому что на твоих глазах утекает вся твоя жизнь, а ты ничего не можешь поделать. Процесс необратим, и, как не старайся, он только набирает обороты. Отчаяние, паника, страх перед смертью буквально сводят с ума… будто открываешь рот, чтобы наполнить легкие воздухом, и вдруг понимаешь, что у тебя перерезано горло…
Но это еще не самое страшное. С этим даже как-то можно ужиться. Но постепенно оно все же захватит тебя, измотает и переломит, как сухую осеннюю ветку. Больше всего это похоже на рак, который подло молчит, прежде чем напасть, а после, когда исход уже неизбежен, начинает терзать изнутри, делая ставки, что же сдаст раньше: пораженный орган или душа?
Но, как я уже сказал, не это самое страшное. Навязчивая идея прогрессирует к следующей стадии – от страха к размышлениям на тему: «для чего я?»
Действительно, для чего есть жизнь?
И почему она так мимолетна в этом бесконечно-неостановимом вихре времени?
В детстве все не так. В детстве важна каждая минута - потому что интересна. Все время открываешь что-то новое… но это новое быстро заканчивается. Постепенно ты осознаешь, что все одно и то же… или тебе просто надоедает открывать и осознавать.
Как бы то ни было, вот уже пролетела школа. Через пару дней выпускной, а ты, кажется, только-только начал любить своих одноклассников. Твое главное желание – не вообще, а именно в этот момент – попасть снова, с теми же людьми, в 10-ый класс.
Но время снова вырывает еще два листа календаря и проносит прямо перед тобой, даже не показав числа. Ночь. Выпускной. Все вроде уже отмели грусть из своих глаз и сердец, и только ты стоишь и смотришь в небо – бесконечно-звездное, бесконечно-красивое и бесконечно недостижимое. Ты понимаешь, что для звезд времени не существует… и понимаешь, что ты – не звезда. Ты закрываешь глаза
и просыпаешься в месте под названием взрослая жизнь. Понимаешь: пора искать в этой жизни смысл. Кто-то ищет его в карьере, зарабатывает деньги, тратя здоровье, чтобы потом вернуть здоровье, тратя деньги. Повезет, если что-то останется.
Кто-то живет в свое удовольствие, которое когда-нибудь просто может потерять смысл.
Кто-то ищет любви. Кто-то даже находит.
Человек, а ты нашел свою любовь?
Оглянись!
Ты уверен?
Так или иначе, уже приходит время, когда все это никому не нужно. Тем, что ты успел в этой жизни поймать, пользуются, но уже не ты. Пусть ты среди людей, ты же чувствуешь, что постепенно предаешься забвению…
Нет?
Да не обманывай себя…
Ты сидишь в кресле, которое заменило тебе ноги, и смотришь в окно. Что там?
Там осень. Ветер подхватывает еще не до конца пожелтевший нервный листок, несколько мгновений кружит им в воздухе, будто пытается что-то показать тебе, и уносит его с глаз долой. Тебе кажется, что ты понял…
Но все же, для чего был тот листок на этом свете? В увядающей желтизне будто кричал тот зеленый, молодой и красивый вестник весны. Не только из страха. Он трубил, воспевал то время, когда был свежим и полным сил. Воспевал встречи юных сердец под деревом в парке, частью которого он когда-то был, цветы, пчел, бабочек… как, чудом пробившись из умирающей почки, он вырос здоровым… И именно теперь это имело значение.
Ты смотришь на свои одряхлевшие, скованные артритом пальцы, и, наконец, понимаешь, сколько времени им удалось удержать. Теперь в том же окне ты видишь милые и наивные школьные годы, со всеми их веселыми (иногда грустными) приключениями. Выпускной вечер, когда лучший на земле друг подошел к тебе, и звезды будто стали ближе. Безбашенное студенчество…
…и ту встречу в парке, в мае, когда теплый ветер торжественно сдувал лепестки сирени, заполняя их ароматом два одиноких сердца, слившихся потом воедино… Как все изменилось, когда ваши взгляды и судьбы встретились под тем огромным тополем, спасением от зноя в тот жаркий май…
Время – это ветер, дующий непрерывно, но иногда крутящий тебя в воздухе, как тот листок. Только теперь ты понимаешь это. Была ли любовь?
Да!
ДА!!!
Даже сейчас твое сердце переполнено. Старое, больное… Но впервые за долгие годы такое большое сердце…
Ты знаешь: жизнь нужна, чтобы ее чувствовать, жить ею…
Ты знаешь: время – это ветер…
И ты встаешь, идешь к окну и открываешь его, ощущая, как мощный, осенний, но такой приятный ветер бьет тебе в лицо…
Любовь была, но несколько лет назад ушла куда-то…
Но еще будет…
Ты сам даешь своему сердцу покой. Уставшее от вечной работы, оно замирает, и время для него останавливается навсегда…
Теперь ты знаешь, что все это не зря. Ты, читатель. Пока еще просто читатель…

Дождь, потерявшийся с осени

В тот день, обычно начинавшийся день поздней весны, готовящейся разгореться жаром лета, все небо было закопано под застилающими его темнеющее-серыми тучами. Он не знал, как давно эти тучи заселили небо – когда он проснулся и, не вставая с кровати, посмотрел в окно, неба за ним уже не было. Но эти тучи рождали в нем необъяснимое чувство беспокойства и всепоглощающих уныния и тоски, которых, казалось, хватило бы на весь мир.
За окном мельтешили люди, машины, автобусы… Но в этой густеющей серости все их заботы казались такими бессмысленными… надуманными. Недолговечными. Например, он знал, что того, с деловым портфелем, в очках и шляпе, мерзнущего на остановке, сегодня выгонят с работы – скажут: «из-за возраста». Зачем правдоподобные оправдания тем, у кого власть? А тот важный тип в дорогой машине, навсегда в ней и останется – ветром свалит столб с проводами, который обрушится ему на голову и изжарит заживо, пропустив через тело немыслимое напряжение, ищущее выхода… всего за доли секунды до взрыва… но запахи кипящей плоти и плавящегося металла прибьет к земле нарастающий холодный ливень… Неприглядное выйдет зрелище. Вот над этим он власть не имел. А тот, что сейчас вышел из дома, завернувшись в старый, переживший не один десяток лет и дождей, плащ, имел власть над собственной жизнью… но не умел им пользоваться и не собирался уметь. Переведя последние деньги в жидкое сорокоградусное агрегатное состояние, которое также кончится, он пошлет всех и все к черту и закончит ее между люстрой и полом, на веревке и над опрокинутой табуреткой. Не зная, что тем самым посылает к черту сам себя. Право собственной жизни он доверил алкоголю, как другу. С мыслями он давно не дружил. Или… Да каждый там, за окном, был черно-белым по-своему. Вся жизнь становится черно-белой, когда дни отличаются друг от друга только названием и числом. И, как правило, степенью поршивости.
Он подошел к столу и включил лампу. Посмотрел на свои руки, на стены и столик… как подло ворует краски эта холодная серость! Он чувствовал себя героем черно-белого фильма – или собственных мыслей и воспоминаний, наполовину уже стертых из памяти и обесцветившихся от старости.
Ведь когда-то, теперь, казалось, вечность назад, все было цветным, и за окном светило солнце – настоящее, жизнерадостно желтое. А шедшие порой дожди имели свои краски – печальные, по-разному печальные. Иногда – как материнские слезы, иногда – холодные, несущие какую-то утрату… Порой – цвета разрываемого сердца… А когда-то, правда очень редко – счастливыми, как легкий слепой дождик. Но главное, что эти дожди всегда кончались радугой. Рано ли, поздно – но всегда.
Но теперь радуги не было видно, и ничто не упоминало о ней. Когда твои книги посылает к черту сначала каждый покупатель, а потом и издатель и чувствуешь себя ничтожеством, бездарностью, а тебя даже некому просто подбодрить, больше некому… ведь ее больше нет… Та, которая была для тебя всем, ушла навсегда, и с тех пор жизнь твоя превратилась в скудное существование, ленивое переползание изо дня в день… С тех пор для тебя и идет этот дождь, вместе с каждой каплей сбрасывающий с неба частичку тебя, отстукивающий по крыше твой реквием…
Какой этот дождь холодный… неуютно-ноябрьский дождь… И стоишь, трясешься, стучишь зубами и бессмысленно ищешь глазами чего-то… наверное, того, кто способен добавить немного цвета в этот холодный, черно-белый, потерявшийся с осени дождь…
Пора с этим кончать.
Он взял листок, серый клочок бумаги, на котором черной гелиевой ручкой написал все это… давно, уже не вспомнить, когда. Смятый бумажный шарик полетел прямиком в камин, на пару секунд озарив его пока еще бледной красной вспышкой.
И теперь он сделает то, что так хорошо умеет каждый писатель – возьмет чистый лист и словами нарисует на нем свое новое солнце, чтобы затем дать себе право найти его в жизни. Того, кто способен добавить немного цвета в этот холодный, черно-белый, потерявшийся с осени дождь… И так может каждый, будь то писатель или не писатель. Просто каждый стадает по-своему, душа каждого терзается в его собственном мире. И каждый по-своему может найти выход.

Круги на воде

Лиза стояла на берегу и смотрела в безупречную гладь озера – то ли спящего, то ли притаившегося. Это утро было каким-то необычным, выделялось из этой бесконечной череды серых дней. Выделялось оно чем-то пока еще непонятным, неосязаемым, эфемерным, но совершенно точно, как это озеро выделялось среди всех других.
[center]Толука…[/center]
Древнее мистическое название сохраняло его покой многие века… время не трогало это озеро, а туманом пролетало над ним.
Парк у Толуки, будто в благоговейном страхе, всегда поддерживал осязаемую тишину, лишь изредка шурша листвой древних деревьев, да осыпая ими по осени этот маленький кусочек рая. Иногда печальный, иногда заботливый и любящий – в разное время дня и года озеро красуется по-разному… Но было что-то еще. Оно будто умеет понять, залезть в душу и прочитать самое сокровенное.
Лиза уже решила для себя, что проведет здесь столько, сколько захочет – в день, который все изменит, ей никуда не надо было идти. Теперь она уютно устроилась на скамейке напротив смотровой площадки и постепенно засыпала под убаюкивающую игру тумана и размеренный, едва слышный легкий ветерок собственного дыхания.
Ее разбудили быстрый топот и звонкий детский смех, эхом разносящиеся и наполняющие пустынный парк. Уже смеркалось – неужели она так долго проспала? Тело, привыкшее ко сну, не сразу подчинилось приказу «встать», и разуму пришлось послать его еще раз. Этот девчачий смех будто звал ее, именно ее, и она решила найти его обладательницу. К тому же, уже стемнело, и маленькой девочке (наверно, лет восьми-девяти) стоило бы быть дома, подкрепила она абсурдную мысль более разумной.
Лиза любила этот парк, любила и знала каждый квадратный его сантиметр, поэтому довольно быстро поняла, что девочка в беседке. Наверно, заигралась с куклами и забыла про время. «Счастливые часов не наблюдают», - пословица, похоже, не врала, вот только Лизе редко доводилось убеждаться в этом. Что ж, на счастье надо еще накопить, а пока – работа. Она еще молода и твердо знает, что все успеет (и, конечно же, знает, что с ее внешностью это будет несложно, да и доктора каждый день так радушно приветствуют какую-то молоденькую медсестру не из простой вежливости).
Девушка подошла к беседке, и ее философствования о счастье улетели на второй план, чтобы вскоре и вовсе забыться, как любые непрактичные мысли практичного человека. Девочка действительно была в беседке, уткнувшись лицом и руками в один из столбиков, и громко считала вслух.
- И что такая маленькая девочка, как ты, делает здесь одна так поздно? – Лиза попыталась сделать укорительный тон, но получилось неважно. Видимо, он появляется вместе с детьми и материнским молоком.
- Играет в прятки с Сэмом, - сказала девочка, надеясь, что игра не прервется этим глупым разговором. - Прятки – это весело!
- С Сэмом?
- Ну да, мэм, - неожиданно послышался голос сзади. Только голова Сэма торчала из-за живой изгороди.
- Вам не кажется, что уже поздно? Темнота уже. Ваши мамы, наверное, жутко волнуются…
- Вообще-то, мэм, сейчас еще четырех нету, - и мальчик, довольный тем, что он прав, показал Лизе часы, на которых и впрямь было 3:57 PM…
- Кто знает, возможно, это тьма вашей души? – выражение лица девочки никак не согласовалось с тем, что она говорила. – А мамы наши едва ли волнуются… Каждая фраза била по оторопевшей Лизе сильнее предыдущих.
- Ведь они не волновались, даже когда нас убивали! Что такого, если мы на ночь не придем домой?
- И ты тоже не строй из себя заботливую мамочку!
Лиза была в шоке. Язык, казалось, примерз, а в горле появился огромный ком, начинавший душить. Тело будто залили цементом, и она ничем не могла пошевелить… Только глаза еще подчинялись, но лучше бы они ничего не видели. Потому что все вокруг стремительно стало меняться, обливаясь красками черной крови и гниющей плоти. С неба исчезли звезды, одна только красная луна давала свет. Деревья изменились – листва посыпалась вниз, издавая хлюпающие звуки, будто падало желе
[center]как плацента[/center]
, а сами растения приобрели более резкие, костлявые очертания. Но самым ужасным было то, как изменились дети.
Дети преобразовались в высыхающие человеческие эмбрионы с поломанными зачатками косточек позвоночника. Это выглядело странно, если этот термин допустим к происходящему, каждый эпизод, секунда которого были апофеозом странности и сюрреализма. Не мгновенно, а будто кто-то стремительно отмотал назад их жизнь – от восьми лет до состояния зародыша, которая им так и не была дана. Кровоподтеки и синяки бороздили маленькие жалостливые тельца. Ручка мальчика, Сэма (теперь уже было непонятно, какой у кого пол – Лиза просто помнила, где кто находился пару мгновений назад) болталась на кусочке полупрозрачной кожи, у девочки была смята голова, отчего левый глаз размешивался по лицу. Они походили на размешанную яичницу – только эта ассоциация возникла у Лизы в голове. Она заплакала.
- Но дело в том, что ты, ТЫ, СУКА, приводила приговор в исполнение! ТЫ, НАИВНАЯ ШЛЮШКА, ПОЗВОЛЯЛА НАМ УМЕРЕТЬ! – этот ротик, зачаток, пока еще просто щель, неровно и отвратительно шевелился, выплевывая приговор ей.
- Ты плачешь? Отчего? Отчего же ты не плакала раньше, не давая нам увидеть жизнь? Это мы должны плакать… но как плакать из недоразвитых глаз?
Лиза уже не могла остановиться. Слезы залили все ее лицо, она захлебывалась в собственных рыданиях. Потому что она вспоминала, только видя все в новых тонах – таких, какие принял парк.
- Мы, а не ты должны наслаждаться озером, парком, смеяться и плакать… - но их слова были все дальше и дальше, сливались и превращались в монотонный гул. Она вспоминала, как узнала, что в их клинике проводятся аборты, запрещенные в их штате, как хотела сообщить об этом… вспомнила разговор с главврачом, как тот говорил, что молодые мамаши и их богатые родители не скупятся, чтобы они, профессиональные доктора, этот закон нарушили… свою первую пачку денег и угрызения совести… вспомнила, как они прошли, когда преступление стало рутинным делом. Она думала, что если бы вернулась к самому началу, отказалась бы… но неужели тогда она не знала, как это плохо?
Лиза очнулась на скамейке, на которой уснула, уже глубокой ночью дрожа от страха. Левый глаз дергался. Взгляд выражал наступающее безумие. Потому что она знала, что это не сон.
Она вдруг поняла, что находится под водой, что озеро поднялось минимум метров на пять. И почувствовала себя слишком тяжелой, чтобы плыть вверх. Дно покрывали сотни, тысячи таких же детей, что она видела за десять минут до этого. А поверхность удалялась, превращаясь в узкую щель света, до которой ей уже никогда не добраться.
Еще минуту со дна поднимались пузырьки, колышущие полотно озера. Когда круги на воде исчезли, от амбициозной недавно девушки не осталось в этом мире ничего. Так завершилась еще одна судьба еще одного жителя Сайлент Хилла – эта девушка была не первой из тех, кто утопился в озере Толука. И далеко не последней...
Изображение

Weneus
Пришедший извне
Пришедший извне
Аватара пользователя
 
Профиль
Сообщения: 37
Зарегистрирован:
12 мар 2006, 00:41
Откуда: From the bottom of Toluca lake
Пол: Не определен
Блог: Перейти к блогу (0)
Reputation point: 3

Новое сообщение Weneus » 06 окт 2007, 01:22 |

Я люблю темноту…

Сам даже не знаю, почему… возможно потому, что чувствую с ней какое-то родство. Возможно, потому, что она одинока – как я, и сама стоит на страже своего одиночества. А может быть, потому, что она умеет быть ласковой, как туман, и будто чувствуя родство со мной, обнимает… Туман – это отдельная история. Я бы назвал его белой темнотой, но сейчас речь не о нем. Ведь сейчас я сижу в настоящей, первородной темноте, и для меня она – место.
Я не помню, где я, как попал сюда, да и, черт, это не важно… кажется, я нашел свой рай. Свой маленький эфемерный рай-квартиру, из которой что-нибудь рано или поздно - да вытащит на грёбаную шумную улицу, швыряющую в лицо рычанья машин, причитанья людишек и всю грязь этой суетной жизни. Но сегодня я дома, пусть и не знаю, где этот дом.
Она умеет быть женственной. Легким нашептыванием ветерка за окном, которое где-то рядом, но я его не вижу; она шепчет что-то очень личное, сокровенное, интимное, это уже не просто язык – фразы путаются в дуновениях и божественно свежих придыханиях, наверное, так выглядит первородные мысль и чувство. Холодком, так осторожно бегущим – крадущимся – по спине, изо всех сил пытающимся не вызвать содрогание и неприязнь. И даже тем, что в темноте живет она. Она – свет, от которого щуришься, прогоняешь с непривычки, но, открыв глаза полностью, понимаешь, что ни за что в жизни не захочешь снова их закрыть, будто без этого света ты умрешь. Что ж, может, оно и так? Может, я и впрямь мертв? Плевать, ведь ее больше нет со мной…
«Шлеп!» - ударило в крышу. Еще раз. Еще. Звук безысходности, крушение маленьких судеб об упрямый холодный металл. Мгновением позже триллионы таких же «шлепов» едино обрушились на землю – видимо, весь этот мирок стал больше не нужен на небе. Включившийся древний проигрыватель стал нахрипывать реквием, откашлялся, запел по-новому. И это было прекрасно… голос старого рояля, слезное сожаление о чем-то скрипки и падающие повсюду капли, будто это был вовсе не проигрыватель, а сам дождь отпевал свою последнюю песню. Песня о смерти имеет свое неповторимое очарование.
Капли стали проникать внутрь. Я не знаю, как… Да это и не важно. Главное, что они не мешали темноте. Они проносятся прямо перед глазами, и я вижу их, будто взявшийся откуда-то свет кидал на них свой задумчивый взгляд. Но… нет, они, кажется, светятся изнутри, словно маленькие кусочки луны… и от этого еще более жаль, что они разбиваются.
как когда-то я сам
Мысли в голове закрутились быстрее, выдворяя остатки сна. Я нехотя открыл глаза, постепенно узнавая все вокруг. Медленно сел на кровати, повернувшись спиной к зажженному светильнику. Большая кровать… светильник, жадно отбирающий у тьмы узкую площадку рядом со мной… разбитая рамка на грязном (чего уж греха таить) полу со стареющим, но, кажется, еще живым фото, с которого два лица смотрят на меня снизу вверх… и дождь, этот бесконечный дождь за окном… будто каждая его капля, леденея, пулей врезается в мое сердце…
Я один на кровати, предназначенной для двоих, холод просачивается вместе с дождем в открытое окно, и мне одиноко. Что делать? Спать дальше? Напиться, как обычно? В холодильнике наверняка что-то хранится на этот случай. Но вместо этого мои руки тянутся к рамке с фото. Я поднимаю ее и вглядываюсь, хотя мне не нужно вглядываться вовсе – этот образ не выходит из моей головы… нет, думаю, вернее было бы сказать – из меня, и я пропитан им. Я аккуратно погладил ее волосы на фото, а она смотрела на меня, как раньше… Этот взгляд никогда не отпускает меня. Совсем потеряв контроль над собой, отдавшись какому-то внутреннему позыву, я взял маркер и сделал надпись в углу, пересекшую трещину:
«Снова схожу с ума… по тебе»
Почему? Зачем?
Да потому, что так и есть. Все, ВСЕ мои мысли с тех пор так или иначе – о ней. Потому что во всем – в проходящей мимо девушке, дожде, тумане – даже в темноте – я вижу ее. Хочу ее чувствовать, но не могу, и постоянно пытаюсь обмануть себя этим. Когда-то она была моим светом, но теперь… теперь она – моя ночь, мой сумрак, моя темнота… Я сам себя ослепляю. Ведь я просто не хочу видеть ничего другого – а ведь мир полон нового. Ночь кончится рассветом, дождь наполнит озеро, расстелится туманом по утренним улицам и, в конце концов, вознесется назад в родное небо, которое снова будет радо принять его; оно будто постоянно разыгрывает притчу о блудном сыне, давая каждому возможность ее увидеть… А темнота закончится, когда я открою глаза…
Прощай… я все еще люблю тебя, но отпускаю. Любовь может убить душу, уходя… но побыв к темноте, моя душа готова снова готова воскреснуть и рвануться к свету. Все, что нужно – открыть глаза…
Тысячи и тысячи пылинок водили бесконечный хоровод в двух солнечных лучах, рвущихся ко мне в комнату минуя окно. Я подхожу к нему и вижу, как легкий слепой дождь, превращаясь в тоненькие пальчики пара, оживляет пустую улицу маленького города… Я так соскучился по краскам, и он будто – да нет, точно – это знает! Я вылезаю прямо через окно, иду к дороге, останавливаюсь. Устремляю свой взор к небу. Стою неизвестно сколько, пока не замечаю чей-то взгляд на своей спине, оборачиваюсь и вижу ее глаза… это два моих новых солнца – или две луны, проводящие сквозь ночь – или… нет, я не в силах их описать, это, наверное, первородный, истинный свет, объединившийся в двух бесподобных глазах на ее лице. Я прикован, я не знаю, что сказать. Но фраза сама приходит на ум.
- Ты любишь темноту?
- Что? Нет, теперь уже нет… - почти не задумываясь, отвечает она. Из земного в ней, пожалуй, только жвачка во рту, но ничто не в силах умалить ее небесности в моих глазах.
- Рядом с тобой ее просто быть не может… И все же, как мне описать твои глаза? Поможешь? Хотя я знаю, что это невозможно, но ведь что-то всегда должно оставаться за пределами слов, не так ли?
Изображение

Weneus
Пришедший извне
Пришедший извне
Аватара пользователя
 
Профиль
Сообщения: 37
Зарегистрирован:
12 мар 2006, 00:41
Откуда: From the bottom of Toluca lake
Пол: Не определен
Блог: Перейти к блогу (0)
Reputation point: 3

Новое сообщение Weneus » 07 окт 2007, 15:40 |

Буду флудить рассказами эту тему до тех пор, пока не появятся отзывы :twisted: Даже пока новых рассказов нет, я буду что-нибудь писать. Итак, я, наконец, определил свой жанр - прозопоэтическая басня основанная на реальных событиях и интерпритированная во вселенной Сайлент Хилла :nut: Впрочем, иногда вместо реальных событий могу поставить интересно задуманные характеры, ситуации, или же выложу впечатления, навеянные атмосферой фильма/игры/книги и т.п.
Но сейчас уже советуют - и я дуаю последовать этим советам - взяться за что-то серьезное. На родном Хоумтауне я выложу результаты /если они будут/ в этой теме... может, ответят наконец :D
Изображение

Mystic
Strahl des Lichts
Strahl des Lichts
Аватара пользователя
 
Профиль
Сообщения: 6172
Зарегистрирован:
16 май 2006, 17:20
Пол: Не определен
Блог: Перейти к блогу (0)
Reputation point: 1795

Новое сообщение Mystic » 07 окт 2007, 15:46 |

ответят...ты прочитать сначала дай =)
я ок ты ок все ок.
[Я-то в тепло]

Weneus
Пришедший извне
Пришедший извне
Аватара пользователя
 
Профиль
Сообщения: 37
Зарегистрирован:
12 мар 2006, 00:41
Откуда: From the bottom of Toluca lake
Пол: Не определен
Блог: Перейти к блогу (0)
Reputation point: 3

Новое сообщение Weneus » 07 окт 2007, 16:11 |

Так а я что, запрещаю? :roll:
Изображение


Вернуться в Наши литературные произведения по Silent Hill

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0

cron