Страшилки

[Георгий Старков]

Вот, во время сессии решил заняться таким проектом... Цикл страшилок, не очень мудрёных и не очень отточенных, чтобы хотя бы на один час в день во время их сочинения забыть про математику и программирование. :) Пока в цикле два рассказа - "пилотный" рассказ "Никого дома" и простенькое сочинение "Роковая любовь". Буду очень рад любым отзывам...


История первая
НИКОГО ДОМА


Бросив монету в щель автомата, Андрей набрал номер. После пятого гудка мембрана щелкнула.

- Здравствуйте, вы позвонили в квартиру Ивана Вербицкого, - продиктовал скучающий мужской голос. - К сожалению, сейчас дома никого, но вы можете оставить сообщение после звукового...

Повесив трубку на место, Андрей вышел из будки и бодро зашагал в сторону зелёной пятиэтажки на противоположной стороне улицы. Никого дома. Что ж, пока всё шло, как по маслу.

Он наблюдал за этой квартирой уже неделю - с тех пор, как заприметил ежедневно проносящийся по тесной улице новехонький красный "Мерседес". Андрей проследил за его маршрутом и увидел, как человек в дорогом сером костюме ставит машину в один из гаражей неподалёку и затем входит в пятиэтажку. Это показалось ему кощунством - ставить такую красавицу в хлипкий жестяной гаражик!.. Удивительно, что местные молодцы ещё не вышли на лакомый кусочек. Близился день, когда владелец застанет утром лишь покореженные дверцы гаража вместо "Мерседеса". Будь Андрей автомобильным вором, он сам был бы не прочь заняться - дело того стоило, - но он был домушником. И надеялся, что квартира пижона в сером костюме тоже преподнесёт ему немало приятных сюрпризов.

Он был осторожен, целую неделю разведывал пространство. И вот день настал. Двадцать минут назад "Мерседес" выехал из проулка и направился, как делал всегда, в центр города. Андрей на всякий случай позвонил в квартиру, выискав номер в справочнике - мало ли что, вдруг у жильца в квартире жена или любовница - но квартира была пуста. И беззащитна.

Зайдя в подъезд, Андрей торопливо поднялся на четвёртый этаж. Здесь, за дверью с номером 23, скрывалась обитель чудаковатого богача. Что ему стоило в таком-то костюме и с такой тачкой снять квартиру в центре города, или, на худой конец, поселиться в пятизвёздочном отеле? Воистину, дурак дураком. На его, Андрея, счастье. Он улыбнулся про себя и ускорил шаги.

Попав на нужный этаж, Андрей действовал быстро. Залепил жевательной резинкой глазки на дверях соседей, натянул на руки перчатки и вытащил из кармана набор верных отмычек. Дверь была железная, но ничем не примечательная - из тех, которые можно расковырять за пару минут. Он внимательно прислушивался к звукам в подъезде, пока орудовал отмычкой, но в подъезд никто не зашёл. Вскоре язычок повернулся под нажимом отмычки. Дверь подалась в его сторону. Андрей отступил на шаг назад и внимательно изучил косяк. Каким бы простаком ни казался хозяин, недооценивать его не стоило. Такой денежный мешок мог позволить себе сигнализацию по последнему слову техники.

Но сигнализации не было. Ничего не было. Голая дверь, а за ней - несметные сокровища. Чувствуя себя, как в волшебной сказке, Андрей переступил за порог и закрыл за собой дверь. В прихожей было темно. Он почти вслепую сделал несколько шагов вперёд. И громко охнул, забыв об осторожности.

Под видом обычной двухкомнатки скрывалось царство чудес. Тусклый свет пробивался из-за тюлевых занавесок и освещал персидский ковёр, разложенный на полу. Ноги Андрея утопали в ковре по щиколотки. Он потрясённо разглядывал гостиную, не смея дышать. Всю противоположную стену занимал огромный гарнитур из чёрного дерева; два зеркала на дверях переливались, как мираж. С потолка свисала роскошная хрустальная люстра с бессчётным количеством ламп. У окна уютно устроился широкий плазменный телевизор. По обе стороны от него, как верные стражи, высились два торшера с оранжевыми абажурами. Перед телевизором раскинулась софа, обитая красным бархатом. Стереосистема, цветомузыка... много других устройств, напичканных электроникой. Таких, небось, и за границей мало кто видел.

И всё это - в заурядной российской квартирке на две комнаты в спальном райончике.

- Мама родная, - пролепетал Андрей, чувствуя, что теряет дар речи. - Куда я попал?..

Мир роскоши молча следил за ним, потрясённым. Андрей зажмурился, тряхнул головой. Нужно действовать быстро, напомнил он себе. Всё это, конечно, райские гущи, но он ничего не сможет унести. Ему нужны деньги. Или драгоценности. Не позволяй себя опьянить.

Он посмотрел на секретер гарнитура. Может, там? Богатеи привыкают хранить сокровища в легкодоступных местах...

Он подошёл к секретеру, высоко поднимая ноги: ему становилось не по себе прикосновений с ворсистой топью ковра. Открыв секретер, он опешил: внутри было пусто. Чёрный деревянный прямоугольник; ни одной полки, ни одной вещички. Андрей в смятении провёл рукой перед собой, но пальцы ни на что не наткнулись.

Он закрыл секретер и повернулся к окну. Может, в ящиках стола что-нибудь найдётся? Благо их там не перечесть...

Андрей сделал два шага к столу и остановился. Наклонившись вперёд, он оглядел роскошный интерьер ещё раз. Не имел понятия, что случилось... но в мозгу зародился какой-то тревожный сигнал. Что-то было не так. Что-то изменилось. Может, телевизор раньше стоял ближе к окну... или расстояние между торшерами было меньше... или же софа располагалась немного правее? Андрей вымученно усмехнулся и протёр глаза. Не нервничай. Всё это запредельное богатство убивало разум похлеще бутылки водки.

Деньги... Может, стоит порыться в спальне? В практике Андрея бывали случаи, когда сбережения хранили в конвертах под матрацами. Он не понимал, какими мотивами владельцы руководствовались, но факт оставался фактом.

Он присел на корточки у стола и выдвинул первый ящик. Тоже пусто. Ни бумаг, ни канцелярских принадлежностей, ни даже вездесущей мелочи. Андрей перешёл ко второму ящику, но там его ждала та же самая картина. Абсолютная пустота... Он почувствовал, как по задней стороне шеи катится холодный пот. Нехороший признак. Он поднял было руку, чтобы вытереться, но замер, уловив краем глаза еле заметное шевеление. Будто кто-то пытается укрыться, играя в прятки...

Медленно, считая секунды, Андрей повернулся направо, но там был только торшер с ярко-оранжевой шапкой. Стоял он явно не там, где был раньше. Он сместился со своего положения... чуть ближе к нему.

Андрей вскочил. Только сейчас он ощутил, что в квартире невыносимая духота. Взгляд его метался из стороны в стороны, чтобы изобличить тех, кто прикидывался неподвижным, но все они покорно застывали, как только он поворачивался к ним, в то время как другие - те, к кому он стоял спиной, - втихаря подползали, готовясь к рывку.

- Ты, - выдохнул полушёпотом Андрей, ткнув указательным пальцем на багровую софу. - Ты ведь раньше стояла не здесь! Я помню!

Что-то заскрипело у окна. Он обернулся так резко, что хрустнули шейные позвонки. Тюлевые занавески колыхались, хотя окна были наглухо закрыты. Торшеры почти слились друг с другом в дружеской обнимке. Раньше они располагались по бокам телевизора - теперь оранжевые абажуры загораживали экран. Формы тоже изменились… не идеально-гладкие, а идущие буграми, как чешуя. Вот именно, подумал Андрей, парализованный ужасом. Как чешуя...

Он попятился назад, сжимая и разжимая кулаки. Не сразу сообразил, где находится дверь, а когда, наконец, с криком побежал в сторону проёма, дверь захлопнулись - сама собой, словно сработала невидимая пружина. Андрей ткнулся плечом, забарабанил по двери кулаками, в то время как за спиной множилось копошение.

Этого не может быть, сказал он себе, до боли стиснув веки. Плохой сон, нужно проснуться...

В десяти сантиметрах рявкнул телефон. Андрей заорал дурным голосом и упал на колени, подняв руки в защитном жесте. Телефон зазвенел ещё раз, и он осмелился открыть глаза. Чёрный аппарат с мерцающей кроваво-красной лампочкой и короткой надписью ФЛМ на передней панели. Звуки, которые он издавал, ничем не напоминали механическую трель звонка; в них слышался хищный звериный клич.

- Это всего лишь телефон, - прошептал Андрей, сжимая ладонями виски. - Господи, это всего лишь телефон, и ничего больше, только чёртов телефон...

- Здравствуйте, вы позвонили в квартиру Ивана Вербицкого, - мужской голос отражался от стен, болезненно проходясь по ушам. - К сожалению, сейчас никого дома, но вы...

Голос задумчиво умолк, и в нависшей тишине Андрей услышал, что гостиная полна бормотания, шороха и тонкого поросячьего писка.

- ... но вы можете послушать стишок, - вкрадчиво продолжал голос. - Хороший стишок, знаете: жили у бабуси два весёлых гуся, один белый, другой серый, и оба - воришки...

Он слабо вскрикнул и попытался встать на ноги. Ковёр подрагивал, как желе. Он становился мягче. Подошвы ботинок Андрея погрузились в вязкую тину. Он глухо застонал и вцепился мёртвой хваткой в ручку двери.

- Знаешь, что сделала бабуся с этими воришками? - красный огонёк перестал мерцать и расширился: ни дать ни взять злобный зрачок, который заглядывал ему в лицо. Голос отдалился; он исходил не из динамика, а из тёмного пространства под потолком.

- Знаешь?..

Андрей прислонился спиной к двери, не выпуская ручку. По щекам текли слёзы. Ему хотелось кричать, но лёгкие сморщились и превратились в смятые бумажные пакеты; он не мог выдавить из себя ни звука. "Не смотри, - умолял он себя. - Ради Бога, не открывай глаза!". Но когда в нос проник зловонный запах, запах гнили и трупов, он не выдержал и поднял веки.

Гостиная стремительно преображалась. Вещи плавились, теряли формы, становились другими. Солнечный свет исчез, окно стало чёрным каменным монолитом. Андрей сначала видел только оранжевые шапочки торшеров: они приникли к земле, на них прорезались водянистые глаза, горящие ненавистью. За тварями волочились длинные хвосты, ранее, наверное, бывшие ножками торшеров. Багровая слизь с подобием перекошенного лица громоздилась рядом с тварями; Андрей с трудом узнал бывшую софу. Красная атласная подушка проворно спрыгнула с софы на ковёр. Ткань с треском разошлась по углам. Из подушки показались мохнатые паучьи лапки, покрытые колючей шерстью; она забегала на лапах по гостиной, потом уткнулась в софу и любовно приникла к ней.

Ковёр расплылся в бездонную болотную топь. Кое-где из болота выглядывала чахлая, уродливая растительность. Мелкие зубастые зверушки, взявшиеся из ниоткуда (пульты от телевизора? видеокассеты?) тут же принялись их пожирать, с хлюпаньем выдёргивая из жижи. Едкие испарения клубились над болотом, всасываясь в своды подземной пещеры.

Мужик основательно соврал, когда говорил, что никого дома, подумал Андрей, теряя сознание. Ручка двери оторвалась; он с размаху хлюпнулся в топь и тут же безнадёжно увяз в ней.

По пещере пронеслось низкое утробное рычанье. Все твари, большие и мелкие, затихли и повернули голову вглубь пещеры, где сгустился мрак. Андрей тоже смотрел; волосы на его голове шевелились, словно каждый волос превратился в маленького червячка. Он понял, что это за голос, вспомнил, как открывал секретер и залезал рукой в пасть этого безымянного чудовища, довлеющего над всем... Желудок перевернулся.

Во мраке зажглись глаза. Белые, безумные, с плавающим мазутным зрачком. Чернота в углу пещеры шевельнулась, пошла волнами. Вместе с рычаньем до Андрея долетела волна запаха, и после одного вдоха он навсегда потерял способность обонять.

Рык прекратился. Глаза чудовища смотрели прямо на Андрея, и вдруг он понял, что все остальные звери тоже следят за ним.

- Нет! - закричал он, собрав последние силы. - Нет... не надо!..

Они шли к нему, кто медленно, кто быстро, но каждый с убийственной решительностью. Белые глаза чудовища сузились в усмешке. Оно хохотало. Оно торжествовало.

Андрей забился, как рыба в сети, неистово молотя руками и ногами. И в считанные секунды ушёл под болото по шею. Глаза разъедали солёные испарения. Твари шли. Паучок, полностью освободившийся от остатков атласа, подбежал первым и провёл лапкой по правой щеке Андрея, оставляя глубокую ссадину. Жижа дошла до подбородка, залила уши.

- Не-е-е... - захрипел Андрей и вскинул голову, пытаясь в последний раз вобрать в грудь жаркого воздуха. Но не успел - единственное, что он смог увидеть перед потерей сознания, была непомерно раздутая белесая голова змеи, усеянная тысячей блестящих хрустальных глазок. Исполинский червь вырастал из сводов пещеры и покачивался на тончайшем хвосте, набираясь сил перед броском.

Потом он рванулся вниз и заслонил собой всё.


* * *


Кто-то мягко похлопывал его по щекам.

- Как, очнулся?

Он не понимал, что происходит. Он думал, что умер. Не мог не умереть после всего, что видел. Если не от когтей тех тварей, то от разрыва сердца.

- Ну, раз жив, то вставай. Подъём!

Голос был мягким и доброжелательным. Тот самый голос, который оповестил его по телефону, что никого дома. Андрей счёл за благо подчиниться ему. Он открыл глаза и медленно сел, несмотря на то, что голова раскалывалась от боли.

Иван Вербицкий сидел на корточках рядом с ним. Всё в том же изысканном костюме без малейшей складки. На губах играла лёгкая полуулыбка, но Андрею от этого легче не стало.

- Как самочувствие? Жить сможешь?

- Д-да, - выдавил Андрей. Голова кружилась нещадно. Он смотрел поверх плеча собеседника. Чёрный гарнитур остался на месте. Торшеры по-прежнему сторожили телевизор, на подоконнике плясал солнечный зайчик.

- Не стоило тебе сюда заходить.

Андрей вздрогнул и посмотрел ему в лицо. На какой-то момент их взгляды пересеклись, и этот момент был худшим в его жизни. Словно в теле пробили большую дыру и высасывают через неё душу. Андрей понял, что перед ним в опрятном сером костюме стоит вовсе не человек. Далеко не человек.

Потом он опустил глаза на ворсистый ковёр и стал ждать кары.

- Твоё счастье, что я не успел отъехать далеко, - холодно изрёк Вербицкий. -Почему вы вечно лезете не в свои дела? Всё, что было мне нужно - тихо-мирно уладить свои дела в этом замызганном городишке и вернуться в свои края. Теперь опять придётся делать всё левой рукой за три дня.

Андрей молчал. Что он мог сказать?

Вербицкий отвернулся от него и оглядел свою квартиру:

- Перестарались вы, мои дорогие, - в его голосе сквозили тёплые нотки. - Не о том я вам говорил...

Андрею показалось, что он услышал где-то далеко виноватое щенячье скуление. Может, это был обман слуха. Он не стал думать. Он был уверен, что сейчас умрёт.

Но Вербицкий сказал, не оборачиваясь:

- Убирайся.

Андрей не стал ждать, когда он повторит. Он поспешно встал на ватные ноги и побрёл в сторону прихожей, обходя телефонный аппарат за полметра. В голову будто набили наждачной бумаги. Он ждал, что вот-вот Вербицкий прикажет ему остановиться.

Или, того проще, с потолка сорвётся молния и испепелит его на месте.

Но этого не случилось. Он беспрепятственно вышел в прихожую, оттуда - в подъезд. Было тихо: никто из соседей ничего не услышал.

Андрея затрясло. Он побежал вниз, не оглядываясь, и в мгновение ока очутился на улице, под ясным голубым небом. Здесь ему пришлось остановиться: у входа в подъезд тихо урчал красный "Мерседес". Андрей на цыпочках прошёл мимо него, потом засунул трясущиеся руки в карманы и быстро зашагал прочь. Теперь он знал, почему никто до сих пор не угнал эту машину, но не был рад этому. Единственное, что приносило ему радость - осознание того, что он был ещё жив.


История вторая
РОКОВАЯ ЛЮБОВЬ


Она была счастлива. Он – нет.

Весь этот долгий летний день они посвятили играм. С утра они отправились в парк аттракционов и терпеливо простояли в очереди за билетами. Он переминался с ноги на ногу, следя за тем, как очередь уходит вперёд. Она же, казалось, была только рада задержке и щебетала без умолку. Она говорила о птицах и облаках, синем небе и воде, которая его отражает. Она с детской наивностью восхищалась устройством мира и спрашивала его, видит ли он вокруг себя те чудеса, которые открываются ей. Он отвечал, что видит. Она, смеясь, говорила, что, значит, он тоже влюблен, как и она. На минутку его мрачное лицо просветлело, и он светло улыбнулся ей. Да, он был влюблён.

Получив заветные разноцветные бумажки, они попали в райский мирок. Он не был особо расположен к бесконечным взлётам-вращениям-падениям, но поневоле заразился её радостью и упоением. Они посетили все карусели и чёртовы колёса, пока она не призналась, что больше не может устоять на ногах. Он взял её под руку и отвёл в кафешку неподалёку. Она любила ванильное мороженое, поэтому он купил именно такое. Две штуки. Он очень хотел видеть её лицо, такое красивое и радостное.

Покончив с парком, они отправились на озеро, чтобы поплавать на лодке. Он выбрал лучшую лодку и заказал целый час прогулки. Боялся, что ей надоест однообразное скольжение по водной глади, но она была вне себя от счастья. Она выгибалась за борт лодки, чтобы строить рожицы своему искажённому отражению, потом набирала воды в ладонь и брызгала на его лицо. Он ответил тем же. Водные войны превратились крупномасштабную компанию, пока лодочник сердито не окликнул их.

Они побывали в кинотеатре, где она прослезилась над несчастьем влюблённой парочки, которую разлучила жестокая жизнь; он и сам едва не всхлипнул, видя на белом экране жуткую насмешку над собственной судьбой. Когда кино подходило к концу, она вдруг прижалась к нему, обвила руками за шею и поцеловала. Губы её были жаркими и влажными – когда он наконец вышел из эйфории и огляделся вокруг, то заметил, что последние посетители уже выходят из зала.

Они пообедали в маленьком ресторанчике, потом гуляли по городу, взявшись за руки. Она вдохновенно говорила об их любви, о том, что она будет вечной и самой крепкой. Он соглашался. Он соглашался с ней во всём, но взор его постепенно затухал.

А вечером она предложила прогуляться за городом, по опушке. Он остановился, как вкопанный – словно не прогуляться она предложила, а расстаться навека. Красный шар солнца касался линии горизонта. Она обеспокоенно спросила его, что случилось. Он улыбнулся через силу и сказал, что он просто остолбенел от осознания собственного счастья. В вечернем сумраке она не заметила слезинку, блеснувшую на его щеке.

Граница леса тянулась ровно, уходя куда-то далеко-далеко зелёным пунктиром. Не отпуская руки друг друга, они шли вперёд, удаляясь от городских огней. Справа от них раскинулось безбрежное поле, где колыхалась сирень, слева начиналась дремучая тайга. За спиной гремел город. Солнце зашло. Воздух растерял летний аромат, готовясь к ночи.

И она по-прежнему была счастлива, а он – нет.

Шаги прекратились. Они были одни на молчаливой опушке. Он повернулся к ней, тяжело дыша, взглянул на её лицо – белое, словно излучающее сияние, в её глаза, подёрнутые дымкой любви. Она ждала его действий. Она хотела любви, она хотела блаженства, она хотела всегда быть с ним... и он тоже так хотел этого. Но он не мог дать ей этого. Он нёс с собой только одно... смерть.

Осознав неизбежность грядущего, он поднял глаза к небу, где одна за другой зажигались звёзды, и горестно завыл.

Сколько жизней он оборвал такими безлунными ночами?.. Сколько мечт он превратил в дымящийся прах? Сколько крови он пролил, лишь затем, чтобы удовлетворить свой голод – выплатить дань своей звериной натуре? Он давно потерял счёт. Но никогда, никогда он не был влюблён. Никогда раньше он не видел те сверкающие краски мира, что видела она, не знал, что такое страсть.

Человеческий вой превратился в волчий. Он почувствовал, как истинная натура его рвётся наружу – спина выгибается, глаза загораются красным пламенем, клыки ощериваются. Он по-прежнему смотрел на небо, не смея взглянуть в глаза возлюбленной. Она испуганно вскрикнула и замолкла. Звёзды, казалось, злорадно усмехнулись ему.

Прости меня, дорогая, подумал он, зная, что она не простит.

И выпрямился, намереваясь всё сделать быстро.

Она стояла на месте, подняв руки в защитном жесте. Так обычно и бывало – ноги им отказывали, предоставляя ему полную власть. Но её лицо... что-то было странное в нём. Не страх, не ужас, а восторг и умиление, которые весь день сводили его с ума. Он нахмурился, но упрямо сделал шаг вперёд, к ней.

Она засмеялась, звонко и заливисто.

– О, дорогой, – услышал он её голос, – как я только сама не догадалась? Ты же такой, как я сама!

Он растерянно заморгал, видя, как она преображается, лицо кривится и покрывается чёрной шерстью, и в глубине зрачков вспыхивает красный огонь. Он попятился. Желание рвать и убивать затихло.

– Ты... – он не верил глазам. – Ты... я?

– Я, – сказала она, и алые зрачки дёрнулись в беззаботном смехе. – Мне было так плохо из-за того, что придётся тебя убить...

– А мне – тебя, – сказал он и зашёлся в приступе истерического хохота.

Ничто не мешает нам любить друг друга, подумали оба одновременно. Миром владеет рок, случайный бросок кости, и он пожелал, чтобы мы были счастливы.

В сгущающейся темноте они жадно приникли друг к другу губами и долго стояли, не шевелясь, пока город вдали пытался забыться ночным сном.

[Алхимик Арчер]

кул, прочитал оба на одном дыхании

[Acrimonia]

Вещь, очень интересно!

[Линда]

Прикольно.

[Георгий Старков]

История третья
ОНИ ИДУТ


Дуглас Рейли проснулся в середине ночи из-за того, что кто-то настойчиво терeбил край его подушки. Он пытался отмахнуться от назойливого ночного гостя и сопеть носом дальше, но тот не прекращал попыток достучаться. В конце концов, Дугласу пришлось открыть глаза. Рука, держащая край подушки, была изящной, с поблескивающим золотым кольцом на безымянном пальце. Луна окрашивала золото в серебро.

- Они идут, - сказал женский голос.

- Что? - Дуглас оторвал голову от подушки. Его жена Эмили, в ночной рубашке, с распущенными по плечам волосами, наклонилась над ним. На её лице играла спокойная улыбка.

- Они идут, Дуглас.

- Кто идёт? - он не мог оторвать взгляд от этой жуткой улыбки.

- Мне нужно идти.

- Что происходит, Эми?

Оставив вопрос без ответа, она выпрямилась. Короткими медленными шагами она направилась к выходу из спальни - белесый призрак в царстве теней. Дуглас почувствовал, как остатки сна покидают разум - так исчезает роса под палящими лучами солнца. Он привстал на кровати:

- Эми! Ты куда?

Нет ответа. Она переступила за порог и закрыла дверь. Дверь глухо стукнулась о косяк. Дуглас вскочил на ноги и бросился следом. Второпях болезненно ударился плечом о косяк, громко выругался и выскочил в коридор. Жена спускалась по лестнице, держась необычно прямо. Дуглас догнал её и положил руку на плечо:

- Эми, послушай...

Она с лёгкостью ушла из-под его ладони. Он снова обнял её за плечо, на этот раз обеими руками, и повернул к себе. Глаза Эмили ничего не выражали; в них была пустота. Дуглас подумал, что она спит и не отдаёт себе отчёта в том, что делает.

- Идём в спальню, дорогая. Сейчас ночь, никуда идти не надо.

- Ты не понимаешь, - в её голосе звучало удивление. - Они идут. Мне нужно идти.

- Эми...

- Отпусти её, - тихо сказали сзади. Дуглас обернулся, покрываясь холодным потом. За спиной стояли двое - его сын и дочь, оба в пижамах, с босыми ногами. Карие глаза утопали в полутьме. Сын поднял руку в предупреждающем жесте:

- Дай ей уйти.

- Вот ещё, - Дуглас собрал в кулак всю свою волю. - Лучше помогите отнести вашу мать обратно. Она не в себе.

- Дай - ей - уйти, - раздельно, по слогам, произнёс сын. Протянутая рука сжалась в кулак. У Дугласа никогда не бывало напряжённых отношений со своими отпрысками, но сейчас у него не возникло ни капли сомнений в том, что сын его ударит не раздумывая.

- Сделай это, - сказала дочь из-за спины сына. Равнодушно, будто ей было совершенно всё равно на эту невозможную сцену. Она вообще не смотрела на него - глаза были устремлены перед собой, куда-то вверх.

Дуглас опустил руки. Почувствовав свободу, Эмили продолжила спускаться. Дочь вместе с сыном двинулись следом за ней. Дуглас остался стоять в стороне, прижавшись к лестничным перилам, глубоко и прерывисто дыша. Он не мог поверить тому, что происходит. Осознание происходящего пришло, только когда троица спустилась на первый этаж и пересекала холл.

- Немедленно вернитесь! - закричал он, перегнувшись через перила. От злости к лицу прилила кровь; щеки начали гореть. - Что всё это означает? Я требую объяснений! Отец я вам или не отец, в конце концов?

Эмили и Келли проигнорировали его слова. Джим поднял спокойный взгляд на него, не замедляя шаги. От его слов у Дугласа забегали холодные мурашки по шее:

- Они идут.

Через минуту дверь выхода негромко хлопнула.

* * *

Улица была полна людей.

Дуглас подумал, что этой ночью из домов вышли все жители города. И он, скорее всего, не ошибался. Ни одной машины не было на мощёных асфальтом дорогах, не горели светофоры, окна домов зияли чернотой. Толпы людей в ночных рубашках, а то и вообще с голым торсом, лились живым потоком по улицам. Их движения не были случайными - наоборот, во всём этом столпотворении усматривалась система. Люди шли в одну и ту же сторону, неторопливо и целеустремлённо. Ветер развевал их волосы. Луна иногда заходила за облака, чтобы через минуту выскользнуть снова. Земля попадала то в свет, то в тень.

Дуглас, сам того не желая, шёл вместе с остальными. Он был окончательно сбит с толку. И напуган. Его била крупная дрожь. Это, успокаивал он себя, из-за прохлады. Ведь он тоже был в одной пижаме, как и все. Но если остальные, судя по всему, в какой-то мере понимали, что происходит, он был абсолютным нулём. Замечая в толпе знакомые лица, он пытался разговориться то с одним, то с другим, но в ответ получал только короткую фразу. Будь то его соседи, или коллеги по цеху, или просто знакомые (в маленьком городке половина жителей знала друг друга в лицо) - всё одно, уверенно и непокол######мо:

- Они идут.

- Кто? - кричал Дуглас им в лицо. - Кто идёт? Что за чертовщину вы несёте?

На лицах на секунду появлялась мелькающая улыбка, потом затухала и она.

В конце концов Дуглас тоже смирился с этим фактом, что бы он ни означал. Он сорвал голос, пытаясь докричаться до шествующих, и был несколько раз сбит с ног, когда пытался остановить знакомых. Во время одного из падений он разодрал колено об асфальт. Кровь шла обильно. Он прихрамывал, закрывая рану рукой, и лишь старался держаться поблизости от своей семьи.

И тут его окликнули:

- Дуглас? Мистер Рейли?

Он быстро повернулся на голос. Один человек выбивался из общей струи и бежал к нему. Женщина. Из-за темноты он узнал её, только когда она подбежала ближе. Это была Виктория, продавщица из лавки, где он каждый день покупал сигареты по пути на работу. Её муж был местным почтальоном, но умер год назад в автокатастрофе. Обычно она бывала приветлива, и к её лицу, казалось, навечно приклеилась дежурная улыбка - а сейчас она была вся в слезах, и её волосы цвета меди были спутаны. Разумеется, она тоже была только в ночной рубашке.

- Что происходит?! - закричала она, когда между ними осталось несколько футов. - Куда они направляются?.. Мой Билли... Мистер Рейли, скажите...

- Тс-с, - сказал он; она затихла, громко всхлипнув. - Я знаю не больше вас, Виктория. Моя семья ночью вдруг встала, вышла на улицу и присоединилась к остальным. Мне ничего не остаётся, как следовать за ними. А у вас что?

- У м-меня? - она растерянно огляделась. - Мой малыш Билли... я его потеряла. Он просто встал и...

Она закрыла лицо руками. Дуглас молча смотрел на кровь, которая продолжала идти из его колена, просачиваясь между пальцами.

- Послушайте, - сказал он наконец. - Я думаю, с вашим сыном ничего страшного пока не произошло. Вы же видите - они ничего не делают, просто идут. Билли где-то там, среди них.

- Но где? - Виктория отняла ладони с лица. Веки опухли и покраснели от слёз. Они оба продолжали медленно идти за остальными, увлекаемые общим течением.

- Их слишком много, - Дуглас покачал головой. - Искать сейчас бесполезно. Но скоро, - поспешно добавил он, видя, что собеседница готова вновь разрыдаться, - что-нибудь прояснится. Понятия не имею, что творится, но, куда бы они ни шли, скоро они придут туда, куда хотят. Тогда можно попробовать отыскать вашего сына. Может быть, люди там очнутся.

Он старался говорить спокойно и рассудительно, скрывая волнение и страх, полыхающие под этой маской. Его слова, похоже, возымели эффект - Виктория заметно успокоилась. В глазах появилась искорка надежды. Она принялась вытирать слёзы с размокшего лица; тем временем Дуглас огляделся и увидел, что процессия достигает окольных кварталов города. Было похоже на то, что люди шли за черту города. Сердце сжалось в нехорошем предчувствии.

- Почему так случилось? - Виктория смотрела на него, как на какого-то верховного жреца, способного всё объяснить. - Мистер Рейли... ведь должна же быть какая-то причина...

- Не знаю, - честно ответил он. - Какой-то массовый психоз... словно все спят или находятся под гипнозом. Напоминает плохой сон...

- Они что-нибудь говорили вам? - Виктория понизила голос, словно боялась, что шествующие их услышат.

Дуглас зажмурился. Почему-то начала болеть голова.

- Они идут, - сказал он. Фраза прозвучала, как приговор. Дугласу пришло в голову, что она как нельзя более хорошо описывает то галлюцинаторное безумие, которое их окружает. Действительно, что они делают? Они идут. Вот и всё. Он провёл рукой по лицу, чтобы убедиться ещё раз в реальности происходящего - и эта ночь, и люди, потерявшие способность мыслить, и слабый запах сирени в летнем воздухе, и он сам. Они шли на самом деле.

Виктория что-то спросила ещё, но Дуглас пропустил вопрос. Наверное, она хотела узнать, что означают эти два слова. Он покачал головой в знак того, что больше не желает отвечать ни на какие вопросы. Она говорила с минуту, потом умолкла. Луна в который раз зашла за тучу, сделав людей безликими силуэтами в ночной мгле.

* * *

Час спустя они пришли на место.

Это была поляна в лесу, не большая и не маленькая, спрятавшаяся за полмили от опушки. Люди пробирались через чащу, не сбиваясь в сторону, не спотыкаясь. Дуглас упал дважды, зацепившись ногой за молодые кусты, Виктория - один раз. Из остальных никто не потерял равновесие. На какое-то время лес наполнился громким хрустом веток. Потом, когда жители города пришли на поляну, звуки прекратились, и вновь стало тихо.

Люди встали на поляне, сомкнув плотное кольцо. Дуглас хотел вклиниться между ними - но ему не нашлось места в странном кольце, он оказался вне его, как Виктория и несколько других людей, которые испуганно озирались, вытесненные из общей массы. Дуглас понял, что они находятся в сознании и тоже пришли следом за родными. Мальчика Билли среди отщепенцев не оказалось. Мать лихорадочно скользила взглядом по толпе, пытаясь различить его среди других, но не нашла. Она выкрикнула имя своего сына несколько раз, с каждым разом всё отчаяннее. Безрезультатно.

Дуглас стоял рядом со своей женой и смотрел на её серебрящиеся на луне волосы, растеряв все мысли. По обе стороны от Эмили ждали Джим и Келли. Дыхание людей было ровным и синхронным - казалось, вся поляна мерно вздыхает, как живая. Дуглас провёл языком по нёбу, ощутил горький вкус соли. И закрыл глаза. Он готов был ждать вечно в этом странном умиротворении... лишь бы ничего не произошло. Пусть они простоят так всю ночь. Утром встанет солнце, и кошмар закончится. Дуглас был в этом уверен.

Кто-то судорожно схватил его за запястье. Дуглас едва не вскрикнул.

- Мистер Рейли... - голос Виктории был необычно тонким. - Смотрите...

Он понял, что его глупому желанию не суждено сбыться. И обречённо открыл глаза.

- Там...

Люди вскинули головы. Все, как один - сотни пар глаз уставились на ночное небо, где плыла луна и резвились стаи рваных облаков. Звёзды слабо мерцали, как ответный взгляд тех, кто на небе. И между ними стремительно плыла яркая звёздочка, становясь больше и крупнее. Дуглас затаил дыхание. Звезда не мерцала, как другие. Она имела молочно-белый цвет и летела совершенно бесшумно. Она направлялась к этой поляне. И люди следили за ней в трепетном ожидании.

Они идут, отрешённо подумал Дуглас. Они идут за нами.

Искрящийся белый шар заскользил по воздуху над лесом, заставляя деревья отбрасывать синие тени. Луна и звёзды утонули в этом сиянии, стали невидимы. Когда шар достиг поляны и завис над ней на высоте ста футов, люди воздели к нему руки. По-прежнему стояла полная тишина.

- Мистер Рей... - Виктория запнулась. Дуглас вдруг почувствовал, что она вполне может сломать ему руку, если не ослабит хватку, но ничего не сказал. Прикрыв свободной рукой глаза, он зачарованно наблюдал за ослепительной белизной шара, который вращался над их головами.

Мощная струя невесомого света хлынула из шара, озарив всю поляну. Лица людей стали в этом свете белыми, как мел. Чёрные зрачки, бескровные губы, едва заметная линия носа - Дуглас дрогнул, не узнав в этих лицах своих давнишних знакомых. И никто не узнал бы.

Кольцо пришло в движение. Люди шли вперёд, в центр поляны, взявшись за руки. Эмили, Келли и Джим двинулись вместе со всеми. Дуглас на негнущихся ногах сделал два шага вслед и упал на колени. Силы покинули его. Те, кто был там, наверху, дали понять - он им не нужен. Виктория дошла дальше него, стремясь к уходящему сыну, но через три шага она тоже свалилась без сил на полёгшую траву.

Свет бил ключом в центре поляны, вибрировал, как туго натянутая струна. И те, кто касался этой совершенной белизны, исчезали бесследно. На их месте оставался лишь серый силуэт, а через секунду пропадал и он. Люди уходили внутрь шара. Они покидали их. Покидали этот мир.

Нечеловеческим усилием подняв голову, Дуглас в последний момент увидел свою семью, которая подходила к белизне. Словно почувствовав его взор, они обернулись. Все трое умиротворённо улыбались. Так могут улыбаться только путники, которые после долгого пребывания на чужбине возвращаются домой. Эмили послала ему воздушный поцелуй. Келли помахала рукой. Джим коротко кивнул. Он никогда не любил сантименты.

Потом они сделали шаг вперёд.

- Не-е-ет! - закричал Дуглас, глядя на тающие силуэты. Его голова упала на грудь. Он больше не мог удерживать вес. Он сидел долго, чувствуя на плечах жар от белого огня. Может быть, прошёл час. Где-то кричала Виктория. Кричали другие люди. Он слышал всё, как во сне.

Затем это кончилось. Погас свет, льющийся с неба. Дуглас ощутил, что ничто его больше не придавливает к земле, и осторожно поднял взгляд. Успел увидеть, как белый шар срывается с места и мчится вдаль на огромной скорости; превращается сначала в сияющий мотылёк, потом в далёкую звезду и теряется на чёрной ткани небосвода.

Оставшиеся люди плакали. Они оплакивали своих родных, унесённых неведомо куда небесными похитителями. Неужели никто из них не видел того, что я, удивился Дуглас. Их не забрали. Они сами ушли - зов крови, влечение на родную землю. Может быть, их миссия на этой планете подошла к концу. Может, где-то на далёких просторах Галактики окончилась затяжная война, и отпала надобность охранять планетку в окольном уголке Вселенной.

Маленький лесной городок, где все были друг другу друзьями. Многие века он оставался отрезанным от большого мира. Чужаков здесь всегда было мало. На весь город - всего горсточка-другая. Такие приезжие люди, как Дуглас, Виктория и все те, кто сейчас вытирал слёзы, глядя на ночное небо.

Он встал с колен. Кружилась голова, но он полагал, что до утра это пройдёт. Услышав громкие всхлипы Виктории, Дуглас отыскал её и подошёл к ней.

- Они забрали Билли, - сообщила она ему сквозь рыдания. - Забрали моего малыша... Почему?

Потому что он тоже был одним из них. В нём текла их кровь... кровь из далёкой звезды.

- Я не знаю, - просто сказал Дуглас и бережно обнял несчастную мать. Он посмотрел вокруг ещё раз - на холодное подмигивание звёзд на ночном небе и выжженный круглый след на траве, - и добавил, так тихо, что мог услышать только он сам:

- Они ушли.


Посвящается памяти UFO-концовок Silent Hill.

[Acrimonia]

Георгий Старков, читала на вашем сайте) интересные рассказы