ГЛАВА 1. ВЕЛИКИЙ ЧАС РОЖДЕНИЯ
Номер шестьсот двенадцатый повернув голову направо уткнулся взглядом в стоящего рядом человека. Кроме цифр на мочке левого уха никаких различий между ними не было. Ровная колонна одинаковых людей будто замерла перед высокой трибуной, на которой стоял маленький человек. Великий Родитель, как они его называли, был сухоньки, некрасивым, с крючковатым носом и глубоко посаженными глазками. Пронзительный взгляд его желтых гипнотических глаз во время традиционной церемонии не давал пошевелить ни единым мускулом, словно накалывал каждого из них как жука на булавку. И только номер шестьсот двенадцатый сегодня почему-то не подчинился и не произнес вместе со всеми слова с непонятным значением: «МЫ АБСОЛЮТНО СЧАСТЛИВЫ».
Его мысли были заняты другим событием, странным и загадочным. Он вспоминал недавнее происшествие.
Великий Родитель, собрав волю, закончил сеанс гипноза. Теперь можно расслабиться и попытаться разобраться в собственных эмоциях. В памяти возникали недавние события.
***
- Великий Родитель, Вам нужно срочно спуститься в инкубатор, - в голосе, доносившемся из динамика, чувствовалась тревога.
- Что еще? Стандартный процесс, проверенный временем! Зачем меня беспокоить. – проворчал старик, нехотя поднимаясь.
Плотно закрыв за собой дверь, он шел по белому коридору, ведущему в сердце созданной им Империи – инкубатор. Туда, где снова и снова появлялись его дети-близнецы. Он так много времени провел над созданием Человека Абсолютно Счастливого (ЧАСа), что отлаженный механизм действовал безотказно не один десяток лет. С конвейера один за другим сходили поколения одинаковых людей. Высокие, светловолосые, голубоглазые с правильными чертами лица ЧАСы заполняли Остров Счастья. У них не было пороков. Они не знали, что такое предательство, зависть, раздражение, гнев. Они, его дети-близнецы, были добрыми, искренними и отзывчивыми. Им не были знакомы губительные страсти, болезни и страдания. Остров процветал, легко управляемые ЧАСы, подобно муравьям, трудились на благо колонии, преумножая ее богатства. На Острове Счастья всем хватало и места и занятия.
Стеклянные двери распахнулись и перед взором Великого Родителя предстала привычная картина. Откуда-то из-под потолка к пузырям, наполненным прозрачной жидкостью, тянулись соединительные шланги. Они подавали питательный раствор ожидающим своего рождения. В огромной лаборатории, наполненной живыми мешками, суетились люди в белом. Основная их масса скопилась вокруг одного еще не родившегося.
- Великий Родитель, скоро это случится и братья смогут вдохнуть воздух нашей благословенной империи, - шестьсот двенадцатый поднял робкий взор на старика.
- И ты посмел меня беспокоить, чтобы сообщить мне ЭТУ новость? – желтые глаза маленького человека мгновенно потемнели.
- Прости, Великий Родитель, но случилось странное, - почти шепотом произнес шестьсот двенадцатый. - Я делал обычный обход братьев и вдруг понял, что меня так беспокоило последние несколько месяцев, когда проходил мимо этого, - рука шестьсот двенадцатого устремилась в направлении одного из живых мешков.
Старик шумно вздохнул и повернулся в указанном направлении. Сначала он никак не мог осознать, что же ему не нравится в увиденном. Через мгновение его ум прояснился. Этот ЧАС был несколько меньше обычного, мышцы не бугрились красивым рельефом, а поражали субтильностью. Пропорции были так необычны для жителей острова. Стандартная трапециевидная фигура была обезображена и напоминала восьмерку увеличенными мышцами груди и припухлыми ягодицами. Старик заметил любопытство в глазах ЧАСов, окруживших странное создание.
- Брак. Немедленно уничтожить. Всем разойтись. После Рождения все сотрудники инкубатора ко мне на профилактическую беседу, - почти выкрикнул он, развернувшись к шестьсот двенадцатому.
Маленькая сгорбленная фигурка Великого Родителя быстро удалилась.
Лаборатория мгновенно опустела: ЧАСы не привыкли перечить Великому Родителю. Только шестьсот двенадцатый, одинокий и растерянный, почему-то медлил отключить странного брата от подачи питательного раствора.
Он стоял и смотрел на необычного человека. Через какое-то время это тело перестало казаться ему уродливым. Шестьсот двенадцатый вспомнил вздрогнувшие плечи Великого Родителя и нехорошо дернул левым уголком рта.
«А ведь казалось, что ничего не может смутить Великого Родителя», - мелькнуло в голове у шестьсот двенадцатого.
Звук лопнувшего пузыря заставил шестьсот двенадцатого вернуться к реальности. Инкубатор ожил. Живые мешки стали один за другим раскрываться. Через мгновение лаборатория наполнилась новым поколением ЧАСов.
Шестьсот двенадцатый нажал на пульте управления кнопку автоматической установки метки не мочке левого уха. За нажатием второй кнопки на пульте последовала уборка раскрывшихся пузырей, питательной жидкости и сушка влажных тел. Еще через минуту новым ЧАСам была доставлена одежда. Теперь новое поколение готово к встрече с миром. Осталась немного. Нажав комбинацию из четырех цифр на пульте, шестьсот двенадцатый опустил люк с необычным ЧАСом на нижний уровень ликвидации. Следующая процедура шестьсот двенадцатому была неинтересна: закладка необходимых знаний и навыков проходила на верхнем уровне. Пятизначной комбинацией на пульте шестьсот двенадцатый закончил свою работу, и люки подняли новое поколение ЧАСов на верхний уровень, где их ждала встреча с Информацией.
***
Покончив с работой, шестьсот двенадцатый отправился на профилактическую беседу.
Он последним вышел на площадку перед высокой трибуной. Все сотрудники инкубатора выстроились в ровную колонну.
- Дети мои, настал великий час Рождения. Новые братья пришли на Остров Счастья, - знакомый голос Великого Родителя пронзил тишину.
- Новые братья такие же, как вы. Кроме ваших братьев никто другой вам не нужен. Ваша радость безмерна, - голос Великого Родителя привычно сверлил мозг.
- Все, кто не похож на братьев, должны быть ликвидированы. От этого зависит ваше спокойствие и счастье. Вы считаете это правильным. Вы забудете странное тело, которое видели. В ваших воспоминаниях останутся только братья-близнецы, - звучало для каждого в колонне.
- Вы спокойны. Вы добры. Вы послушны. В вас нет злости. В вас нет зависти. В вас нет подлости. В вас нет соперничества. В вас нет тщеславия. Вы абсолютно счастливы, - сознание ЧАСов откликалось на знакомые установки.
- Повторяйте: «МЫ АБСОЛЮТНО СПОКОЙНЫ», «МЫ АБСОЛЮТНО СВОБОДНЫ», «МЫ АБСОЛЮТНО СЧАСТЛИВЫ»,- Великий Родитель произносил каждую фразу, словно чеканил монеты. ЧАСы покачивались в такт словам.
И только мысли шестьсот двенадцатого и маленького старика были заняты другими событиями, странными и загадочными…
ГЛАВА 2. ИСТОРИЯ ВАНИ САЗОНОВА
Ванечка Сазонов рос в обычной советской семье. Его мама, Софья Петровна, работала школьной учительницей, была строга и лупцевала мальчонку за плохие школьные отметки: ее сын должен быть лучшим. Мать Иван боялся, мечтал поскорее вырасти и избавиться от ее вездесущего внимания. Бабушка, Евдокия Дмитриевна, переехавшая к ним из деревни, всячески старалась баловать внучка, хоть как-то защитить его от своенравной дочери, но тщетно. Ванечка обожал бабушкины пирожки, изредка подшучивал над старушкой и с нетерпением ждал день ее пенсии, чтобы свободно распорядиться подаренной трехой. Своего отца Ваня не знал: мама говорила, что отец был летчиком и погиб при испытании нового сверхсекретного самолета. Ваня гордился своим отцом, показывал дворовым черно-белое фото и дрался с пацанами, которые не верили в отцовский героизм.
Еще в 7-м классе Иван решил, что после окончания школы уедет из дома. Куда ехать ему было все равно, лишь бы подальше от матери.
Через несколько лет, после успешной сдачи вступительных экзаменов Иван Сазонов был зачислен на 1-й курс Смоленского медицинского института. Среди студентов он отличался амбициозностью, был задирист и высокомерен. Однокашники считали его зубрилой и недолюбливали. Педагоги предъявляли повышенные требования и пророчили успешное будущее. Особенно среди прочих Ивана выделял Степан Карлович, преподаватель психологии. Он считал, что Ивану лучше других дается эта наука. Наибольшие успехи юношей были достигнуты при освоении навыков гипноза.
Спустя пять студенческих лет Иван Сазонов отправился по распределению в институт репродукции в качестве ассистента стареющего профессора. Старик был придирчивым и злющим, требовал повышенного внимания, работоспособности и полной самоотдачи. Он участвовал в каких-то военных разработках, о которых Ивану пока не было ничего известно. Для допуска в секретную лабораторию Ивану еще предстояло пройти проверку. По обрывкам стариковских фраз Сазонов делал вывод, что тот работает на военных много лет, но нужного результата достичь пока не удается.
Спустя четыре года секретная лаборатория стала для Ивана Сазонова родным домом. Он даже поставил там диванчик, чтобы не тратить время на дорогу домой. Профессор умер, передав свои наработки Ивану. Теперь Ванечка Сазонов превратился в придирчивого и требовательного заведующего секретной лабораторией. Взгляд его необычных желтых глаз наводил ужас на молодых лаборанток.
Еще через некоторое время Иван Данилович Сазонов отметил свое тридцатилетие и начал задумываться о создании семьи. Эта мысль все больше занимала его, однако он сталкивался с трудностями определенного характера. Образ жизни его был затворническим: день разделился на две неравные части – шестичасовой сон и кропотливую работу в лаборатории. Свободного времени на посещение театра, кино, танцев и иных мест для знакомства у него не было. В институте за ним закрепилась слава закоренелого холостяка, злыдня и гордеца и ни одна хорошенькая девица не видела в нем своего суженного.
Время шло, а постоянным спутником Ивана Даниловича было одиночество. Он не очень-то тяготился, но иногда накатывали тоскливые волны. В такие дни Иван Данилович был особенно раздражительным. И вот однажды в такое неспокойное для сотрудников лаборатории утро, во время обычного пятничного совещания, взгляд Ивана Даниловича наткнулся на незнакомое лицо.
- А позвольте поинтересоваться, кто пустил в лабораторию постороннего? – нотки раздражения в голосе заведующего заставили вздрогнуть молоденьких лаборанток.
- Позвольте представиться: Марина Константиновна Белодворцева, выпускница Смоленского медицинского института, ваш новый ассистент, - темноволосая девушка с очками в толстой роговой оправе смерила Ивана Даниловича надменным взглядом.
- Я просил в ассистенты серьезного специалиста, а не безмозглую барышню, - недовольно проворчал заведующий лабораторией.
- Не думаю, Иван Данилович, что вы без вскрытия способны констатировать отсутствие мозга в моей черепной коробке, - с легкой усмешкой парировала девушка.
- Что ж, за этим дело не встанет… Надеюсь вы ознакомлены с правилами нашей лаборатории? – немного помолчав спросил мужчина.
- Пока нет, но полагаю, наша совместна работа будет плодотворной. Отчет о результатах, вернее отсутствии какого-либо серьезного продвижения вперед за последние полгода я успела изучить, но у меня есть некоторые соображения. Чуть позже я поделюсь с Вами, - в голосе Марины Константиновны послышался метал. Собравшиеся сотрудники с недоумением смотрела на новенькую: еще никто не позволял себе в таком тоне разговаривать с заведующим. Блеск его желтых глаз не предвещал ничего хорошего. После совещания каждый искренне посочувствовал Марине Константиновне, выразив сожаление по поводу такого короткого сотрудничества. Однако ожидания сотрудников секретной лаборатории не оправдались: на следующий день Марина Константиновна и Иван Данилович активно обсуждали план очередного эксперимента.
По прошествии двух лет жизнь секретной лаборатории не изменилась за исключением двух вещей: место, обычно занятое диваном заведующего, освободилось, а Марина Константиновна поменяла фамилию.
Работа лаборатории подходила к завершению. Оставались лишь «полигонные испытания» как называли этот этап сотрудники лаборатории. Не решенным был вопрос о руководителе «полигонных испытаний». Формально руководителем проекта считался Иван Данилович, однако автором идеи, позволившей добиться максимального результата, была Марина Константиновна. Отношения между супругами разладились: тщеславие и соревновательный дух постепенно вытеснили когда-то поселившиеся в них чувства солидарности, единения и взаимопонимания. Иван Данилович чувствовал, что Марина Константиновна превосходит его талантом и целеустремленностью. Он стал бояться, что ее публично признают лучшей.
Приказ о назначении руководителя «полигонных испытаний» подтвердил его опасения. Прочитав «… назначается Сазонова Марина Константиновна», Иван Данилович медленно опустился на стул. Листок в его руках мелко задрожал. Злоба, обида и раздражение захлестнули его.
- Поздравляю, - сухо бросил он супруге.
- Спасибо, Ваня, - весело ответила она, окинув заведующего победоносным взглядом. Она не догадывалась, что ее Ваня способен мгновенно возненавидеть любого соперника.
Наутро Марина Константиновна не появилась в лаборатории. Иван Данилович со скорбью в голосе сообщил, что руководитель «полигонных испытаний» не вернулась после банкета в честь назначения и не звонила. Не появилась она и спустя неделю. Через месяц был назначен новый руководитель завершающего этапа эксперимента. Никто не сомневался в назначении Ивана Даниловича.
Тридцати пяти летний заведующий секретной лабораторией отправился на Остров Счастья, как условно был назван экспериментальный полигон. Он должен был завершить начатое. Демографический кризис на постсоветском пространстве ставил под угрозу дееспособность армии. Быстрое создание нового солдата с минимальными потребностями, максимально управляемого, программируемого на любые действия, было необходимо для обеспечения безопасности страны в ожидании третьей мировой войны.
С тех пор в течение двадцати лет технология, разработанная супругами Сазоновыми, отлично работала. Военных интересовала боеспособность и управляемость новых солдат, они не обращали внимания на некоторые странности руководителя «полигонных испытаний». Требование называть его «Великим Родителем» они считали ни чем иным как невостребованным отцовским инстинктом, а ликвидацию появляющихся в результате эксперимента особей женского пола – стариковскими чудачествами. Потребностей в солдатах-женщинах не было. Солдаты-мужчины не знали что такое соперничество, не имели гормональных всплесков, были сдержаны, предсказуемы, легко поддаваясь гипнозу, программировались на выполнение любого задания, даже неизбежно приводящего к смерти. Высокие, светловолосые, голубоглазые с правильными чертами лица ЧАСы заполняли Остров Счастья. У них не было пороков. Они не знали, что такое предательство, зависть, раздражение, гнев. Они были добрыми, искренними и отзывчивыми. Им не были знакомы губительные страсти, болезни и страдания. Они чувствовали себя гармоничными и самодостаточными. ЧЕЛОВЕК АБСОЛЮТНО СЧАСТЛИВЫЙ, кодовое название эксперимента, наиболее точная характеристика полученного результата.
Иван Данилович добросовестно создавал новую армию для страны, готовящейся к третьей мировой войне. Изредка ему приходилось отвлекаться на ликвидацию появившихся в результате эксперимента женщин. Но это не было ему в тягость. После внепланового сеанса гипноза ЧАСы, столкнувшиеся с невиданным созданием, забывали о случившемся. Уничтожая экспериментальный материал, Иван Данилович каждый раз мстил своей супруге, посмевшей посягнуть на ЕГО авторство, славу и признание. Однако с годами его ярость притупилась, он перестал испытывать маниакальную эйфорию в момент ликвидации, а в последнее время заметил участившиеся приступы тоски. Одиночество было его верным спутником на Острове Счастья. Со временем воспоминания о Марине перестали вызывать вспышки неуправляемой злобы, теперь Иван Данилович все чаще хандрил.
И в этот раз, взглянув на брак, он вспомнил Марину. Женщина в пузыре была ее копией. Иван Данилович удивился: отсутствие агрессии при виде женщины было необычным. Он не почувствовал желания немедленно спуститься на уровень ликвидации и поскорее отделаться от воспоминания. Почему-то он медлил.
***
Воспоминания Ивана Даниловича прервала воцарившаяся тишина. ЧАСы ждали.
- На счет три вы забудете произошедшее в инкубаторе и отправитесь в Дом. Один, два, три, - закончил сеанс Великий Родитель. ЧАСы послушно удалились с площади.
Великий Родитель устало вздохнул. Эти сеансы стали его выматывать. Шаркая легкими мокасинами, он отправился в свой кабинет.
ГЛАВА 3. СЧАСТЬЕ НА ВЕЧНОСТЬ
Дверь кабинета распахнулась, и взгляд Ивана Даниловича уткнулся в пульт управления, приветливо подмигивающий разноцветными огоньками. Из кабинета Великого Родителя можно было увидеть любой уголок Острова Счастья: ЧАСы находились под круглосуточным наблюдением. Набрав комбинацию цифр на пульте, Иван Данилович приготовился вновь увидеть экспериментальный брак: монитор переключился на уровень ликвидации. Помещение был пустынным, не считая одиноко стоящей женщины. Ее обнаженное тело подрагивало от холода. Иван Денисович смотрел на нее и медлил отдать команду на уничтожение. Он закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и позволил мыслям свободно роиться в голове. Поначалу он даже не пытался проанализировать эмоции. Отчего-то было так паршиво, что захотелось канцелярским ножом разделить кровеносную систему на две части.
- Марина, - тихо выдохнул желтоглазый старец. Изображение на экране почему-то задрожало, и он с досадой смахнул слезу. Он вспомнил свою жизнь, и она показалась ему пародией на эксперимент под кодовым названием «Человек Абсолютно Счастливый».
Мальчик Ваня Сазонов мечтал поскорее вырасти и уехать из дома: он знал, что тогда мать не сможет им помыкать. Совершеннолетие случилось, Смоленск стал убежищем его юности, но в какой-то момент он понял, что когда свобода и самостоятельность у тебя есть, когда тебе не о чем мечтать, жизнь теряет смысл. Он решил, что человек может быть абсолютно счастлив лишь в тот миг, когда получает желаемое. Но как только он достиг того, к чему стремился так упорно, это уже становится не нужным: необходим следующий уровень мечты.
Без пяти минут выпускник Смоленского медицинского института мечтал сделать научное открытие, доказать свою талантливость родным и знакомым, стать успешным и знаменитым. Наука, коварно распахнув свои объятия, цепкими лапами затащила Ивана Даниловича в мир экспериментальной лаборатории. В него поверили, поддержали, позволили таланту проклюнуться. Иван Данилович тщеславно упивался восхищением окружающих. Очередной рубеж был достигнут.
Тогда заведующий лабораторией стал мечтать о женитьбе. Когда очередная доза счастья была принята, потребовались новые ощущения.
Возглавив «полевые испытания», посвятив жизнь науке, ученый ощущал себя почти спасителем мира, но в какой-то момент ему стало скучно.
Последнее время, предаваясь воспоминаниям, Иван Данилович задавал себе одни и те же вопросы: «Для чего и для кого я живу? Имею ли я право решать: кому жить, а кому нет? Был ли я по настоящему счастлив хотя бы однажды? И понял ли я, что есть счастье?».
Стареющий мозг выдавал жестокие ответы: «Свою жизнь ты променял на один большой эксперимент, цель которого - подготовка к войне, к убийству тебе подобных. Тебе не для кого жить: ЧАСы – не твои дети, что бы ты им не внушал, они запрограммированное орудие убийства. Ты не Бог, не тебе вершить судьбы людей. Счастье это нирвана наяву, состояние перехода от реализованного представления о желаемом к ощущению угасания жизненной иллюзии. Ты, как любой человек, имеющий желания, бывал счастлив, но сохранить ощущение счастья навсегда не удается никому: все когда-нибудь расстаются со своими иллюзиями.»
- Марина, - снова произнес будто заклинание, незамысловатое имя старик-ученый. «Я не Бог, но распорядитель своей судьбы. А состояние нирваны может быть вечным, это ведь просто технология», - вдруг мелькнула мысль.
В желтых глазах старика вдруг вспыхнул огонек безумства. Он вскочил с кресла, схватил переносной пульт управления и ринулся в коридор. В лифте дрожащей рукой дал команду спуститься на уровень ликвидации. Уровень уничтожения встретил его искусственным светом ламп. Старик подошел к дрожащей женщине, провел указательным пальцем по позвоночнику.
- Марина, ты ничего не почувствуешь, - произнес он странную фразу.
Старик оглянулся по сторонам: комната не была уютной. Голые стены, цементный пол не располагали к романтике. Не обнаружив никакого приспособления для сидения, ученый опустился на пол. План мгновенно созрел: между командой ликвидации и исполнением было минут пять. Сделав несколько вдохов, Иван Данилович достиг полного спокойствия, ясности ума и нажал на кнопку. Через минуту усилием воли он расслабил все мышцы: тело стало невесомым, сознание - самостоятельным. Еще через минуту Иван Данилович вошел в транс: это ощущение было привычным и благодаря многолетним тренировкам достигалось почти мгновенно. Еще какое-то время понадобилось для входа в нирвану.
Кто сказал, что ощущение счастья не может быть бесконечным?
а можно спойлер? а то влом читать