Глава I

Мне было 27 лет, когда происходили эти события. Начался век электричества, автомобиля и самолёта, телефона, телеграфа и радио. Никто не мог понять причину столь кардинальных перемен. Бурными и тревожными были для меня, как и для всех жителей страны, эти годы. Но, несмотря на трудности, мы, с моей женой Марией, продолжали жить как раньше.
Я никогда не был богат или знаменит, поэтому мы жили не в самых лучших условиях. Наш дом трещал по швам. Сваи, поддерживающие потолок, едва держались на месте; доски, которыми были обшиты комнаты, скрипели, так же как и рассохшиеся половицы. В доме скрипело вообще всё. Казалось, такая развалина может рухнуть в любой момент. Но мы не думали, что это произойдет так скоро. Возвращаясь однажды из парка, мы увидели страшную картину – наш дом превратился в руины. Мы не знали, что и думать. Собрав кое – что из вещей, нам больше ничего не оставалось, кроме как покинуть это место.
Мария.… Самый светлый человек, самое лучшее воспоминание в моей жизни. Это была самая прекрасная девушка на земле. Ей было 25 лет. За неё я мог отдать всё. За то, чтобы быть рядом с ней, смотреть в её глаза, я мог перевернуть весь мир. Она привыкла жить неприхотливо, по своим правилам. Когда мы остались на улице, она, в отличие от меня, не падала духом. Её семья покинула её слишком рано: отец был убит на войне, а мать скончалась после тяжёлых родов, поэтому Мария была сиротой. Я ценил это, ведь моя семья Брайер была не самой лучшей ячейкой общества. Моя мать умерла от рака, а отец, потеряв ногу на войне, с тех пор частенько выпивал. Труднее всего вспоминать моего деда Эрнеста – умного, начитанного человека, но при этом какого-то бесконечно злого.
В детстве он доставал меня с отцом мелочными придирками. Он всегда был при деньгах, но никогда не поддерживал нас. Когда отец стал калекой, Эрнест куда-то исчез. Говорили, что он приобрёл имение где-то в пригороде Сайлент Хилл.
Каково же было моё удивление, когда в смятом жёлтом конверте пришло письмо с вестью, что мой дед умер. Его нашли на пороге собственного дома. От него шел длинный кровавый след, идущий из подвала, будто его вытащили по лестнице. Из-за отсутствия подозреваемых дело закрыли. Но меня удивило другое: всё, что было Эрнест, завещал мне, нелюбимому, презираемому внуку. Очевидно, что к старости Эрнест выжил из ума. У него действительно было имение где-то в пригороде Сайлент Хилл – трехэтажный деревянный сарай, сад и пара акров земли. По закону наследования полноправным владельцем дома я мог стать только при условии: я должен был провести в доме два месяца.
Я не видел в этой задаче ничего сложного, только странное. Но не мог не спросить у Марии, сможем ли мы прожить в этом доме два месяца? Моя милая жена в ответ только улыбнулась: «Ты же помнишь, чему мы клялись? «Вместе и в горе и в радости…». Я всегда с тобой, любимый…»
Мы быстро собрали пожитки – всё, что осталось от нашего дома, сели на поезд и через 2 часа прибыли в Сайлент Хилл. От станции до имения было не более 20 минут пешком.

Глава II

Место было на удивление безлюдным. Страшные улицы пугали чудовищной тишиной, а непроглядный туман не позволял ничего видеть вокруг себя на расстоянии двух, трех метров. Наконец, мы пришли.
Дом правда был похож на сарай. За садом никто не ухаживал – кусты, казалось, уже разрослись до предела. Тень от фонаря, находящегося за зданием, делала это место ещё более мрачным.
Входная дверь поддалась не сразу – пришлось поднажать плечом. При этом она была ужасно тяжёлой, и скрипела, будто её не смазывали вечность. Дощатый пол выл и стонал так, что по нему было просто страшно ходить. По углам парашютами повисла паутина. Оставив чемоданы у старого рояля, стоящего в углу помещения, мы принялись осматривать дом.
Комната за дверью обманула ожидания – зеркало, стол и стул занимали её почти целиком. В тонконогом столе был лишь один не запирающийся ящик – он был пуст. Из комнаты вели две двери. Я выбрал самую узкую. Ещё одна комната, на этот раз пустая, не считая двух зеркал с богатыми круглыми рамами и некой интересной таблицы с надписью «Никто не умирал в доме». Я не предал этому большого значения, но в памяти всплыло воспоминание о том, что дед умер на пороге дома.
Я распахивал двери одну за другой. И все они со скрипом – всё тем же протяжным, омерзительным скрипом! – медленно захлопывались обратно. В этом доме была целая вереница комнат. Некоторые – почти без мебели, другие были пустыми совсем. Не считая зеркал, разумеется.
Да, Эрнест любил зеркала. Может он коллекционировал старинные зеркала? Хотя некоторые из них выглядели безнадежно современными. Завещание Эрнеста явно давало понять – здесь была тайна. Дорогая тайна.
Я открыл следующую дверь и понял, что сделал полный круг. Я решил попробовать снова преодолеть этот чёртов лабиринт, но за следующей дверью нос к носу столкнулся со своей женой. Мария посмотрела на меня встревоженным взглядом и, невольно улыбнувшись, скрылась за следующей дверью.
Я не стал задерживаться и тоже поспешил покинуть пустое помещение. В комнате, где в прошлый раз была развилка, я выбрал другую дверь. За ней оказалось большое помещение с мебелью и лестницей, ведущей на второй этаж и в подвал. Пройдясь ещё немного по комнате, и осмотрев стоявшие в ней объекты, я решил подняться на второй этаж.
Второй этаж уже был более похож на жилой. Здесь была столовая, кухня, спальня, рабочий кабинет деда Эрнеста и несколько других комнат. Несмотря на это, в доме царило запустение. В спальне я долго рассматривал высокий резной шкаф и огромную кровать, после чего решил вернуться к лестнице. Она вела наверх, на третий этаж. Я поднялся по ней почти на ощупь, в полутьме свет пробивался лишь через щели в стене. На третьем этаже передо мной предстала дверь. Она была заколочена грубо, яростно, крест-накрест. Я попытался оторвать доски руками, но напрасно: гвозди были вбиты на совесть.
Я спустился на первый этаж в поисках подходящего инструмента, но тут Мария тронула меня за плечо. Я невольно вздрогнул. Брр! Ну и наследство оставил мне мой дед.
Я отошел к лестнице, как вдруг меня окликнула жена: «Чарльз, возвращайся. Мне страшно!»
«Я сейчас приду!» - крикнул я ей в ответ, спускаясь по лестнице. Вдруг я заметил, что лестница делает ещё одну петлю и ведет, видимо, в подвал. Там было темно, хоть глаз выколи, и я снова пожалел, что в лампе закончилось масло. На мгновение я замер на ступеньке, ведущей во тьму, и подумал, что же мне делать.

Глава III

Я ещё некоторое время стоял на лестнице, и, мучительно до фантомов в глазах, вглядывался во тьму подвала. Но не различил ничего, что могло бы подсказать, что находится внизу. Скорее всего, там не было ничего, что заслуживало внимания…. Или из-за чего я мог подвергнуть себя опасности свернуть шею на темных ступеньках. Мария снова позвала меня, и я быстро поднялся к ней.
- Чарльз, можешь считать меня кем угодно, - сказала Мария дрожащим голосом, - но мне кажется, что мы здесь не одни. Мне очень страшно, милый, не оставляй меня здесь одну!
- Мария, дорогая моя Мария! Я всегда с тобой, милая. Хотя ты, конечно напридумывала. – Я нежно обнял мою бесценную жену и невольно рассмеялся.
Мы направились в спальню и легли в огромную кровать. Мария засопела. А меня долго мучили вопросы. Что за тайну скрывает это имение… Что скрывает третий этаж этого дома? Этого я не знал. Но хотел узнать как можно скорей. Поэтому на завтра у меня было много планов.
Я долго не мог заснуть. Множество мыслей и догадок не давали мне закрыть глаза. В детстве мама рассказывала мне сказки о замках с призраками, о чудовищах в темноте. Я слушал их затаив дыхание, но вырос не суеверным – все-таки в Америке не было места призракам. Но сейчас, угадывая в темноте лишь контуры мебели, я невольно вспоминал эти сказки. Я ещё долго вслушивался в темноту: не скрипнет ли половица? Но все было тихо. Только деревья шуршали в саду.
Наутро я перетряс весь дом. Напрасный труд! Если у деда и были запасы масла для лампы, то они исчезли. С некой злорадностью я вдруг подумал, что он, должно быть, забрал его с собой в могилу. Комната за комнатой, шкаф за шкафом, я искал что-либо, что послужило бы ответом на мои вопросы. Я нашел старый револьвер с пятью патронами и решил оставить его себе в целях самообороны. В ящиках столов была лишь паутина, а иногда – бессмысленные или даже пустые листы бумаги. Не нашлось здесь и лома, чтобы вскрыть дверь на третий этаж, поэтому я решил, что должен идти в город за маслом. Мы собрались, закрыли двери и быстро направились в Сайлент Хилл.

Глава IV

Туман на улице по-прежнему не давал никакого обзора. Несмотря на дневное время суток, улицы были по-прежнему пусты как ночью. Пройдя несколько кварталов до центральной улицы, мы увидели старушку, сидящую на деревянной лавке. В ответ на мой вопрос - «Где здесь поблизости скобяная лавка?» - она лишь повернула голову. Я решил повторить вопрос снова, но старушка, некоторое время помолчав, заговорила:
- Марта очень хорошо слышит. Ей не нужно повторять одно и тоже несколько раз. Марта знает, где находится скобяная лавка. Но ей очень бы пригодилась пару монет.
Я сразу понял намек старушки. Я был вынужден достать кошелёк и высыпать в ладонь старушки три четвертака. Старушка, называющая себя Мартой, вдруг улыбнулась:
- Спасибо, сынок! Пройдите в восточном направлении по Nathan Avenue, сверните в сторону Roseverpark и зайдите в дом голубого цвета с вывеской «Cramp & Son».Вы его сразу узнаете. Счастливого пути! – старушка встала, развернулась и быстро скрылась в подворотне.
Я не был уверен в том, что старушка указывает правильное направление. Возможно, ей просто нужны были деньги, и она указала ложное. Но выбора у нас не было. Мы точно следовали табличкам с названием улиц и вскоре наткнулись на лавку с вывеской «Cramp& Son». Правда, в вывеске отсутствовала буква, и заведение называлось «Cra..p & Son».
Я распахнул дверь и увидел перед собой человека в очках, внимательно изучающего газету. Интересно, откуда могли взяться газеты здесь, в Сайлент Хилле, в этом безлюдном пригороде? Демонстративно покашляв, я отвлек продавца от чтения:
- Что Вам угодно? Откуда вы узнали о моей лавке?
- Вы знаете пожилую женщину по имени Марта? – ответил я вопросом на вопрос.
- Нет, кто это? – Продавец снял очки, прищурился, протер их и надел обратно. - И всё-таки как Вы здесь оказались?
- Не.…Не важно, – сказал я и вдруг задумался.
- Что-то не так? Вам плохо?
- Не совсем, - ответил я и стал рассказывать причину своих беспокойств. Я рассказал ему всё. О наследстве. О ночных кошмарах. О страшных комнатах. И в этот момент мне было всё равно, что он абсолютно незнакомый мне человек. Когда я закончил, продавец вдруг вышел из-за прилавка и начал ходить по помещению, не переставая со мной беседовать:
- У вашего деда дурная слава. Люди обходили его стороной, они боялись его, так как он был тесно связан с мором. С ним связывали также и пропажу некоторых людей. В частности детей. Элизабет Гейн, например. Красивая, умная была девочка. Она пропала пять лет назад. Ей было… 12 лет, кажется. Полиция обошла весь город. От девочки не нашли ни следов, ни даже останков. Кармен Уит, Кейт МакЛин… Я не вспомню всех пропавших девочек. Но я точно помню, что город стоял «на ушах». Некоторые родители запретили своим детям покидать дом. Но дети пропадали снова. После чего город начал пустеть. Некоторые уезжали, некоторые до сих пор, даже после смерти Вашего деда, сидят в своих домах,- продавец вдруг резко поднял глаза, - и Вам бы я не посоветовал оставаться здесь. Мы простояли в молчании около минуты, после чего продавец, будто вспомнив «ах да!», принялся искать лом и масло для лампы.
На улице на удивление быстро стемнело, и я вдруг подумал, как чертовски не хочется возвращаться обратно. Всю дорогу мы с моей Марией молчали, размышляя над словами продавца из магазина «Cramp & Son».

Глава V

Когда мы подошли к двери дома, я почувствовал неладное. Входная дверь была уже не такой тяжелой, как казалась раньше. Я распахнул дверь движением руки, бросил сумку у порога и пошел осматривать комнаты. На всякий случай. Поднявшись на второй этаж, я вдруг понял, что…нашел. Второй этаж проклятого здания просто ходил ходуном! Дощатый пол под ногами дрожал от скрипа. Скрипели сваи, поддерживающие потолок. Казалось, на втором этаже скрипит всё. Но разве могут ставни вздыхать? Разве можно в скрипе свай угадывать шорох чьих-то шагов, чьи-то голоса? В коридоре была вязкая, и как деготь, непроглядная тьма. Такая темнота, наверное, окутывала «Титаник», когда смотровой безуспешно пытался заметить лед на водной поверхности. С какой-то предательской слабостью я вдруг подумал, что не хотел бы сейчас увидеть свой роковой айсберг.
Эрнест, мой удивительно щедрый дед, он, конечно, не обошелся без подвоха. Дом не был в порядке. Иначе отравленный собственной желчью и умирающий Эрнест никогда бы не оставил дом мне. Мария уверена, что в доме кроме нас кто-то ещё есть. Моя бедная девочка уже готова впасть в панику. Можно, конечно, закрыться подушками и притвориться, будто ничего не было. Вот только подушки не спасают от страха. Эти скрипы буравят череп насквозь…. Проходят через напускное «ничего не было»; высасывают уверенность в собственных силах.
Что же я предполагал увидеть за дверью? Забравшегося в дом воришку? Залетевшую нечаянно птицу? Самого деда Эрнеста? Этого я не знал. Я стоял, и капля за каплей терял свою самоуверенность. Я точно помнил, что сегодня мы крепко-накрепко закрыли все окна, все ставни. Что в дом никто не может попасть. Я не был суеверен, но за дверью заскрипело, и я мог поклясться, что кроме скрипа там было что-то ещё. Неразборчивый шепот! Я схватился за ручку и рывком распахнул дверь…

Продолжение следует….